ТЕСНЫЕ ВРАТА

"Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их.
(Матфея, гл.7, 13-14)"

ГЛАВНАЯ
СВИДЕТЕЛЬСТВА
ПУТЬ К БОГУ
ПРОПАДАЛ И НАШЕЛСЯ
Я СЛУЖИЛ САТАНЕ
ИСПОВЕДЬ ФАРИСЕЙКИ
СТАТЬИ

ОБ АВТОРЕ

ПРИГЛАШАЕМ ПОДПИСАТЬСЯ НА НАШУ РАССЫЛКУ:

Рассылки Subscribe.Ru
В начале было Слово

 

 

Исповедь бывшей фарисейки
(или воскрешение духовно мёртвой)

С чего всё началось? Наверное, с того, что появился кто-то, который вначале показался светом посреди мрака. Когда жизнь разваливалась на глазах и казалось, что душа уже медленно ползёт на кладбище, а всё вокруг виделось натурально в чёрном свете, появился кто-то. Вроде бы всё было безобидно. Из ниоткуда появилась женщина с очень странными манерами, неестественными и загадочными. Начала говорить о Боге, о завете с Богом и о Духе Святом. Причём Дух Святой действительно присутствовал при её словах. Даже слёзы лились от Его присутствия. Дух начал Свою работу. Свою незаметную работу в духе и более заметную работу в искажённых долгими поисками Бога мозгах, постепенно вытесняя оттуда колдовство, религию, толпы тёмных сил. В церковь пока не тянуло, но так привлекали разговоры этой странной особы о Крови Иисуса на стенах университета, о водном завете с Богом, о видениях, снах и пророчествах. От неё даже пахло Духом Святым. Пришлось купить такой же дезодорант, чтобы почаще нюхать Дух Святой. Хотя дело, может, не в дезодоранте было.
В церковь она не тянула. Саму потянуло. Пойду, думаю, сдам Богу десятину, ведь столько лет не платила Ему… Вроде пришла. Передо мною две девчонки листают журнал Avon и не обращают особого внимания на то, как со сцены разражается гневной проповедью проповедница. Гнев относился к обкрадыванью Бога, т.е. к неуплате десятины и всякого такого. Начала ходить. Но настоящее отношение к Богу зарождалось вне церкви, дома, где Он был один на один с моим сердцем.
Ходила я в церковь где-то раз шесть, обминая все призывы к покаянию перед церковью (зачем, если я знала, что была рождена свыше ещё в детстве дома, когда Дух Святой пришёл ко мне через чтение нагорной проповеди в Матфея). Потом приехал Рик Реннер с семинарами, и в конце его визита начали выходить люди на покаяние. Меня потащила моя странная знакомая женщина, а так же моя мать, из любопытства ходившая со мной на эти семинары. Упиралась я яростно, но мать тащила за руки, а женщина выпихивала в спину…
И тут начались формальности. Записали в домашнюю группу (немного повеяло ненавистным коммунизмом, но ничего. Здесь же Бог). Пошла рутина. Вначале вполне безобидная. Ведь Бог становился всё ближе, и дома вечерами достаточно было сидеть с Ним и молчать. Погружаться в вечность. Всё остальное делал Он, я знала. Дух Святой работал над сердцем. Я себя не узнавала. Не узнавали и мои родители и сестра, которые позже пришли к Богу, не заметила я и как. Видно тут понемногу и началась вечная битва религии с верой внутри. Совершенно незаметно, но с упорством тонкого яда.
Случайно наткнулась в церкви на ходатайственное служение (за город). Начала ходить. Много на что приходилось закрывать глаза, ведь от многих слышала: если тебя что-то задевает – значит, проблема в тебе и тебе нужно смиряться перед Богом. Смирялась. В церковь ходила постоянно. На все служения вплоть до ночных молитв. Старалась попасть практически во все служения церкви и побывать на всех молитвах. Тогда это ещё были свидания с Богом. При одном упоминании «Бог» хотелось плакать и поклоняться. На служениях присутствие Божье так наполняло, что трудно было стоять на ногах. А вечером дома Он наполнял особенно, лично, стоило только закрыть за собой дверь. Иногда Он вёл ночью на улицу и посылал человека, которому нужно было сказать о Нём, иногда вёл на вокзал или в дом престарелых, иногда в онкобольницу. И каждый раз это было по-разному. Он никогда не повторялся в Своих словах и действиях. Никогда не забуду, как Он воскресил моего кота, пролежавшего 8 дней в земле (а моя мама нашла на том месте, на свалке, аккуратно сложенную тряпку, в которую был завёрнут кот). Хотя я готова была смириться с потерей, но Он, видно, настолько любит нас, что даже наши животные Ему не безразличны.
И как-то однажды вечером в комнате присутствия не было… Я попыталась сидеть с Ним, как обычно, но ощущение было, что сидишь со стеной. Было больно, после того, что было раньше. Попыталась тогда молиться. Потянуло спать. Переборола себя, опять начала с трудом молиться. Присутствия не было. Пошла спать, подумала, что рано утром Он придёт. Но присутствия опять не было. Что не так? Начала спрашивать у всех в церкви, у кого только могла. Некоторые не понимали, о чём я (так как присутствие Божье давно, видимо, перестало их посещать), а некоторые «молитвенные воины» посоветовали «стать в пролом» («Прорывайся на языках, пока не прорвёшься. Молись часами, пока наступит прорыв»). Прорыва почему-то не наступало. Понимала, что и не это главное, не присутствие Божье, всё равно Он рядом, слышит, что ещё надо? Но что-то не давало покоя. Начала читать всякие книги о молитвах, вернее, о регулярных молитвах, о воинственных молитвах, о каких-то молитвенных формулах. От этого становилось ещё хуже. Такое впечатление, что что-то начало высыхать.
Пыталась заполнить это активностью в церкви. Регулярным посещением всех ходатайственных молитв, ходатайством за всё, что угодно, посещением евангелизаций. Подумывала о библейской школе. А внутри по-прежнему что-то упорно высыхало. Во время совместных молитв ещё была какая-то близость с Богом, но что-то было не так. Чувствовался Дух Святой и на евангелизациях (до чего ж противное слово!), но что-то глубоко внутри медленно но верно отмирало. Начала замечать в себе грубость. Такого не было даже до прихода в церковь. Меня начали раздражать люди. Куда-то делась любовь к людям, которая, сколько себя помню, была у меня ещё с детства, от рождения свыше. Потом просто не было сил выносить людей. Не было сил улыбаться всем в церкви, здороваться с ними, молиться за кого-то, ходить, сидеть, дышать. Пришло жуткое обессиливание. Яма. Перед каждым служением и во время него за сценой молились за то, чтобы Дух Святой наполнил служение, чтобы Он действовал, исцелял, наполнял, но почему-то это не происходило… Вроде бы искренно обращалась к Богу, просила Его славы в церкви, а ощущение было, что Небо закрыто.
С ужасом начала замечать, что не общаюсь с Богом, не молюсь вообще, не читаю Библию. Чтобы об этом не думать, бежала в церковь создать вид активной работы для Бога. Но вечера дома за закрытой дверью становились страшными. Духовно страшными. Ощущала себя брошенным ребёнком, которого Отец побаловал какое-то время и отверг. Пыталась молиться верой. Прорываться сквозь плоть. Но внутри было что-то мёртвое и ужасное, а молитва походила на молитву робота. Потому в основном молиться даже и не пыталась. Изредка начинала досадовать на Бога, дескать, отринул меня, не отвечает мне, закрыл передо мной дверь. Всё ждала, что пройдёт это «испытание», но всё становилось ещё хуже.
Чтобы поддерживать видимость «живой» и активной христианки в церкви ещё хватало какого-то резервного топлива. Но что будет дальше? Иногда слушала, как некоторые живописуют своё общение с Богом, как они долго и пылко провозглашают перед Ним, как стоят в вере. «Какая огненная сестра…» - думала и пыталась, вдохновлённая её словами, встать в 5 утра на следующий день и «начать всё сначала». Но чем больше так пыталась общаться с Богом, тем больше была стена. Однажды твёрдо решила «прорваться». Моей молитвы хватило на час, а потом когда полностью обессилела, откуда-то возникло такое отторжение к Богу, что начинало тошнить при одной мысли о молитве.
Продолжала ходить на ходатайственную. Пыталась молиться сильной молитвой, но слова выходили какие-то неискренние, стандартные, одни и те же места Писания, которые уже порядком приелись. Скоро начала замечать в себе негативные плоды этого служения: появилась гордыня. Гордыня из-за того, что я, как ходатай за город, являюсь как бы хозяйкой города, а все в городе должны благодарить меня за то, что я не досыпаю, молюсь за них каждый день, трачу свои силоньки. Эта гордыня активно подпитывалась другими членами ходатайственного: «Мы – цари. Нам Бог поручил этот город. Именно благодаря нам здесь начнётся пробуждение». Но ничего такого не наступало. От руководства этого служения поступило указание (уже у кого-то скопировали) просить Дух Святой открывать нам контролирующих демонов города, дабы их «связать» и выгнать, чтоб наступило пробуждение. Короче, развязали духовную войну. Выискивала в статьях про мой город какие-то проклятия, на которых «держатся» здесь контролирующие демоны. Пыталась выспрашивать у Духа Святого кто они и как их выгнать. Чувствовала, что не туда полезла уже, что далеко ухожу от воли Божьей, но надо же было плыть в общем течении. Как-то одна из лидеров этого служения «нащупала» в духовной атмосфере города духовную глыбу над моим университетом и согласилась со мной в молитве согласия разрушить её (я не хотела, но пришлось), а вечером пришло последствие… Вдруг стало очень плохо, вроде что-то замкнуло в душе, приступ ужасной душевной боли, хватаюсь за нож, разрезаю себе руку (причём совершенно не понимая что делаю и что происходит) и падаю на пол. Через время прихожу в себя, пол залит кровью, кровь не останавливается. Еле-еле по милости Своей Бог затянул рану в тот вечер, хотя потеря крови была огромная. На другой день, еле передвигаясь, пошла в церковь. Собратья по служению оценили моё «мученичество» ради города… Сейчас понимаю, что по глупости своей и по глупости «лидеров».
Единственное хоть как-то живое, что ещё во мне оставалось, было, когда ходила с несколькими бабушками из церкви на евангелизацию в больницу. Пытались как-то быть водимыми Духом Святым, к людям тем появлялась любовь, забота… Но и сюда закралась смерть. Пастырь утвердил в церкви как обязательную программу «Взрыв евангелизации». Меня туда потянули. Поначалу ещё зубрила те маразматические примеры проповедей, ходила на практические занятия, но после трёх ярких эпизодов просто сбежала из этой программы. Первый эпизод – первое практическое занятие по этой мёртвой программе. Надо было сидеть и слушать (учиться), как мой наставник евангелизирует. Дело было в больнице. Его никто не слушал. А если что-то и спрашивали, он пропускал их вопросы мимо ушей и тупо следовал по намеченной программе слово в слово. Я начала смотреть на часы, захотелось домой. Мне стало глубоко безразлично покается тут кто или нет, более того, я ненавидела этих людей в тот момент. Второй эпизод – теоретическое занятие, на которое мне явно не дал придти Дух Святой. Я не смогла попасть в тот дом. Я знала адрес, я была уже там один раз, но вертелась возле того дома и просто не могла его найти. Как будто Кто-то закрыл мне глаза. Третий эпизод стал последней каплей. Наставник повёл меня на занятие к каким-то людям на дом. Эта пожилая пара уже была спасена раньше, но не понятно зачем мой наставник начал пересказывать всю стандартную проповедь программы сначала женщине, а потом и её мужу, когда он подошёл (бедная женщина выслушала эту чушь два раза подряд слово в слово!), а я в это время спала с открытыми глазами. Неудобно было при людях откровенно дремать, но никак не удавалось справиться со сном. Может, Господь навёл на меня сон, потому что слушать уже это было невозможно. На этом на всех «евангелизациях» была поставлена жирная точка, за исключением последней довольно показательной с моей стороны: на углу прицепилась к какому-то торговавшему чем-то человеку и начала рассказывать ему, что надо ходить в нашу церковь, что у нас тут проводятся евангелизации, что ему надо в этом всём учавствовать. Выдала всю стандартную программу, которая уже глубоко отложилась в подсознании. Через пять минут этот человек оттуда пропал и больше я его там никогда не видела.
Скоро духовное умирание начало распространяться на всё. На служениях уже невозможно было находиться. Начала остро ощущать лицемерие в прославлении со сцены, лицемерии в проповеди, лицемерие в молитве в конце служения. Хуже всего, что всё это было и во мне. Я стала роботом. Лицемерным, тупым роботом, который ненавидел людей, стал жадным, нервным, но очень активно всё это научился прикрывать благочестивой маской. Лицемерие настолько глубоко проникло в меня, что оно было во всём: в пожертвованиях, в общении с людьми, в мыслях, в отношении к Богу, даже в отношении самой себя. Грязь внутри, гроб крашенный полный нечистоты… Мне стало страшно. Какая я христианка? Бездушный мёртвый ограниченный зомби.
По милости Своей Господь начал открывать мне это всё в других, чтобы я могла это всё увидеть в себе. Взгляд со стороны. Потому Христос так настоятельно предупреждал об опасности закваски, что в себе её увидеть практически невозможно. Общая атмосфера лицемерия, частью которой была и я, начала давить меня. Меня начали давить проповеди, которые были настолько мёртвые, что меня начинало тошнить. Тошнота начала сопровождать меня при каждом посещении церкви. Однажды было хлебопреломление, перед которым пастырь заставил всех написать кто сколько обязуется сдать к концу месяца на покупку здания. Как можно было объединять эти вещи?! Меня так тошнило, что я ушла с хлебопреломления. Ещё как-то со сцены активно начали прославлять выпускников Библейской школы, начали молиться за их «успехи», я в первый раз почувствовала молитвенный ступор: не могу открыть рот. Дух Святой тут же объяснил, что это Он не хочет молиться, так как не участвует в прославлении человека. Был ещё один случай, когда стало уже невыносимо. Молились за сценой за служение. Со сцены было слышно проповедь: о том, что мы должны хорошо выглядеть, бриться, заботиться о внешнем. Потом ещё пастырь живописно укорил овец, что вяло прославляют Бога: «На следующем служении я вам поставлю зеркало, чтобы вы видели, как вы прославляете Бога. Это же позорище». И начал перекривлять людей. В зале запало зловещее молчание. Почему-то стало жалко людей. И тут опять Дух Святой во мне замолчал. Пытаюсь открыть рот – а он как на замке. А потом Дух Святой дал почувствовать духовную атмосферу всего происходящего: духовный смрад. Духом ощутила такой ужасный болотный трупный запах в церкви, который я никогда не забуду… Всё стало ясно. Как Дух Святой (аромат Божий) может поддерживать такое!
На следующее служение пришлось заставлять себя идти. Заставила, но там стало невыносимо. Тошнило и всё раздражало. Поругалась с кем-то в церкви, вышла оттуда злая. И с каждого последующего служения выходила как злая цепная собака. Стали раздражать братья и сёстры, появилась жадность к деньгам (такого никогда в себе не замечала до церкви), появились депрессии. Но надо было держаться, исповедовать, провозглашать, на всё закрывать глаза, ведь этому учили со сцены. А потом и вообще на пару недель меня выбило из церкви. Подскочила температура до 39 и откуда ни возьмись всякие простуды и непонятные болезни. До церкви почти не болела, а тут всё сразу откуда ни возьмись. Позвонила по «молитвенной цепочке», попросила членов церкви за меня помолиться, потому что у самой уже веры ни на что не было. Помолились. Температура подскочила уже до 40! Думала, умираю. Остатки веры в Бога уже рассеивались окончательно. И тут я увидела, каким же стало моё сердце за время пребывания в этой церкви: я дошла до того, что Бога нет… Сначала я начала обзывать Его последними словами, кричать, что Он всё наврал в Писании, а потом пришла к твёрдому убеждению, что Его просто нет.
Когда через несколько недель температура прошла, попыталась пойти в церковь. Из последних физических и духовных сил. На меня собратья посмотрели как-то странно, настороженно, как на человека, который собирается уйти из церкви. Сделали несколько замечаний, подослали незаметно некоторых людей с как бы случайными фразами типа: «Если дьяволу удастся выбить тебя из церкви – торба тебе!» Но Бог видит, не было никаких сил уже туда ходить. Это всё равно, что поднять труп и заставлять его передвигаться самостоятельно. С последних уже служений выходила и дико рыдала, не знала почему. Может, Дух Святой сокрушался… (Кстати, ещё двое хорошо знакомых мне людей плакали после каждого служения). И вот, не пришла я на одно служение, на второе. Звонит телефон. Региональный лидер моего мужа (он тоже перестал ходить туда вместе со мной по тем же причинам) сначала мило начинает разъяснять, что нельзя отбиваться от церкви. Это путь в погибель. А, честно говоря, было уже всё равно. Хуже погибели, чем была внутри, трудно было и представить. Мы так же мило отнекнулись от неё общими фразами. Второй её звонок был более строгим. Из неё (такой милой женщины) пошла религиозная программа, которая в её устах звучала как-то неестественно. Пришлось выслушать, возражать было страшно. Почему? А как же, ведь отлучение! Третий её звонок застал меня не в очень хорошем настроении, и после него мы дико поругались с мужем (чего раньше не было). Каждый следующий звонок начал уже откровенно доставать. Она плакала, доказывала как плохо без церкви, какие проблемы у тех, кто вышли.
Потом позвонила лидер ходатайственной. Старалась говорить мило. Но после разговора чувствовалось, что она начинает за меня молиться. С этого момента начали остро ощущаться контролирующие молитвы. Молились, я чувствовала, и в ходатайственной и в церкви. Ощущалось это, в основном, каким-то безотчётным беспокойством: не находила себе места, ломало и куда-то вроде тянуло. Особенно их молитвы ощущались по утрам. В 5 утра. Конечно, в это время поднимается большинство из моих собратьев-ходатаев, чтобы «ходатайствовать»! Опять звонила региональный лидер, приглашала в офис пастыря. Но я уже была наслышана от моего мужа о таких «встречах» в офисе! И мы вежливо отказывались. И на вопросы типа «А что вас не устраивает в нашей церкви?» Бог давал силы вежливо отвечать: «Ничего конкретно. Мы просто не можем двигаться в одном видении с пастырем и потому считаем, что нечестно с нашей стороны ходить в церковь». Теперь понимаю, им не было в чём нас уловить. Ох это был и период! Как явно было видно все мерзости фарисейства в других, а, хуже всего, в себе! Только Бог знает, как Он давал силы в этот период полного обессиливания реагировать на эти своеобразные преследования. Как Он давал силы молчать, когда хотелось кричать.
«Механизм» мы запустили. Начались преследования через мою работу. В то время я пожалела, что раньше раззнакомилась с таким множеством людей из той церкви. На работе они встречали меня за каждым углом, выспрашивали, почему я не хожу. Пытались подкопаться и выискать что-то против меня. С самым милым лицом приглашали в кафе (чего никогда не делали когда я ходила в церковь), чтобы за чашкой кофе склонить меня вернуться или же выкопать что-то крамольное в моих словах.
Затем на работе моего мужа (на рынке) вдруг появился пастырь, как бы проходящий мимо него (раньше он никогда не проявлял участия в нашей жизни). И, глядя мимо моего мужа, сказал ему: «Да-а-а… Не надо было женить тебя на новообращённой. Это она тебя из церкви увела…» И ушёл, оставив его в перепуганном состоянии. Теперь понимаю, почему все так зашевелились: мой муж же был в этой церкви с самого её основания, все 10 лет. На него многие ориентировались. Он был лидером. Я, конечно, была всего год, но успела уже примелькаться многим людям и попасть в «элитное» ходатайственное служение, что давало мне возможность светиться на важных церковных мероприятиях. Многие, кто знал нас, после нашего выхода оттуда стали задумываться. И ещё одна важная причина такого их беспокойства: ведь мы же работали! А мало кто в церкви работал, привыкли же жить на благословениях (часто выдуренных у наивных членов церкви). А десятина!
Часто в городе встречались многие члены этой церкви, все как бы сокрушались нашим уходом (кто искренне, кто «по программе»). И самое обидное: ведь я же любила этих людей! Я так к ним привыкла! Отрывать их от сердца, держаться от них подальше – ведь ничего им доказать было невозможно (это очевидно), а что ж им скажешь-то?
И вот как-то поздним вечером (наверное, потому, что в офис мы идти активно отказывались) к нам нагрянула делегация. Секретарь церкви, помощники пастыря и региональный лидер. Визит обещал быть зловещим. Сели за стол, начали пить чай, и началась обработка… Если бы Господь не дал силы – не знаю, чем бы всё закончилось. Их четверо, а нас двое. Разговор свёлся к тому, что они пытались выудить у нас, что нас не устраивает в пастыре. Что за болезненная тема! Сразу же накинулись на нас с этим вопросом! Мы увернулись, дескать нас в пастыре всё устраивает. Видимо, программа у них начала давать сбой, не знали, как продолжать. А мы им вдруг начали о Божьей любви (как раз Господь начал открывать нам Свой характер. Впечатления были свежими). Они, похоже, растерялись. И вот, подытожили мы, исходя из такого характера Божьего, мы расходимся с церковью в некоторых представлениях. А если у нас что-то в сердце – так мы будем с собой разбираться. Тогда они начали о том, что без церкви мы пойдём в погибель, не найдём своё призвание от Бога и всё в таком роде. Запугивание не удалось. И тут я спрашиваю в лоб помощника пастыря:
«А за что в церкви отлучают? И почему запрещается разговаривать с отлучёнными?»
Она отвечает: «Отлучают, если человек в заблуждении. А тем, что я с ним не разговариваю, я показываю ему свою любовь» (?!)
«Какая же это любовь?!» - спрашиваю я.
«Если я не здороваюсь с братом, я тем самым помогаю ему осознать, что он в заблуждении».
«Да, но Иисус же никого не отлучал! Он никогда не проявлял любовь таким странным образом».
Видно, на это в её механизме не было заложено соответствующей программы. Разговор принял другое русло.
«Что делать, если Дух Святой говорит одно, а пастырь другое?» - спрашиваем мы у всех четверых.
«Конечно, то что пастырь» - отвечают хором.
«Почему?»
«Наше дело послушать пастыря, а если он не прав – Бог ему потом покажет.»
«А как же «Бога нужно слушаться больше нежели человеков»? И зачем в таком случае Дух Святой говорит? Неужели надо игнорировать голос Духа?! А зачем тогда Иисус говорил во всём слушаться Духа Святого?»
Разговор стал тяжёлым. Чувствовалось отношение их сердца. В этот трудный для нас период, когда чувствительность была обострённая, так чувствовалось презрение и высокомерие их сердца по отношению к нам. Чувствовалось, что им нет разницы вернёмся мы в церковь или нет, они просто исполняли необходимые формальности. Визит подошёл к концу, и кажется, это уже было начало конца эпопеи «выход из церкви». Так как уличить они нас, видать, не смогли, отлучения не было. С нами продолжали здороваться в городе.
А потом были последствия религиозной отравы… Во-первых, совершенно развалилась моя вера в Бога. Богу пришлось мне заново доказывать, что Он есть. Сначала хотя бы это. На то время я уже не верила, что Бог исцеляет, прощает, слышит, отвечает, любит. Не верила, что Иисус искупил на кресте. Вера развалилась дотла. Теперь понимаю, что строилась она на неправильном основании, на религии и лицемерии, потому Бог начинал понемногу строить новую веру, истинную. Период был страшным. Внутри царил полный ад. Состояние непроходящей депрессии. Не могла молиться, читать Слово, даже думать о Боге. Потянуло на триллеры. Запоем начала смотреть самые кровавые ужасы и триллеры (иногда по четыре подряд). Откуда это, казалось бы? Потянуло на учения про бесов. Начала выискивать в себе родовые проклятия, изучать всё о демонах. Начало даже тянуть к Чёрной магии. Потом начались попытки к самоубийству (слава Господу, который постоянно был рядом в тот кошмарный период, и спасал), постоянные мысли о смерти… А вот ещё один сюрприз: когда я, выходит, добровольно сняла перед Богом маску фарисейства, так вышло наружу то, что было под ней… Это же надо, в церкви я накопила, оказывается, столько злобы! Я стала нервная, жестокая, жадная, богоненавистная. Откуда-то вылезла любовь к деньгам, которой у меня никогда раньше не наблюдалось. Жуткий эгоизм, гордыня. Я увидела, что, будучи активным членом церкви, я, оказывается, презирала мирских людей. Они мне просто были противны, как «существа низшие, грешники». Я в сердце презирала тех бабушек в церкви, которых обнимала и, казалось, искренне любила. Презирала, что они, дескать, не такие духовные как я. Презирала своих родителей, что они только покаялись и не ходят в церковь (дескать, я духовно круче, чем они. А они ещё мелкие и до меня никогда не дорастут). Я полюбила славу. Мне хотелось возвыситься в церкви. Хотелось, чтобы меня узнавали («приветствия в народных собраниях»). Мне нравилось молиться среди «духовно отсталых» (как я считала), на фоне которых я выглядела горящей и искренней. Когда я просила у Бога духовных даров, я просила их для того, чтобы выделяться среди других. Чтобы быть круче, чем они. Ужасно то, что когда я в совместных церковных молитвах обращалась к Богу, я думала о том, какие я выражения употребляю и как они будут звучать для других. Когда я иногда читала Писание – это было только для того, чтобы выбрать оттуда какие-то красивые фразы, чтобы потом зарисоваться в молитве перед другими. Или же отыскать чего-нибудь, из чего можно будет потом выжать какое-то «откровение», чтобы с умным видом его кому-то приподнести и создать тем самым видимость для других (и для себя), что у меня ещё продолжается какая-то духовная жизнь и общение с Богом. И когда я иногда дома пыталась обратиться к Богу наедине – впечатление было, что я молилась себе. Я слушала свои фразы и думала как эффектно! Бог обязательно на такое ответит. И думала, как бы на них ответила я. После такой «молитвы» всё, что оставалось в памяти, это мои молитвенные фразы и какая я была эффективная и «искренняя». Теперь понимаю, что обращалась я вовсе и НЕ К БОГУ. Фарисей, оказывается, на самом деле молится СЕБЕ. С таким успехом можно было поставить перед собой зеркало и поговорить с собой.
И вот с уходом из церкви началась «ломка». Кем я стала? Перед кем рисоваться? Где слава моя? А слава моя в церкви была. А что осталось у меня? Лишь злобный эгоистичный характер и никакого стремления к Богу. Честно говоря, я и на христианку не была похожа. Я осталась наедине сама с собой. И вот здесь я и начала «находить» Бога. Я стала перед ним такая, какая я есть. Без маски, без прикрас. Когда я начинаю открывать перед Ним рот, чтобы сказать Ему что-то, я в ужасе замечаю, что опять лезут стандартные мёртвые фразы и религиозные блоки. И так противно становилось. Даже молитва на языках стала рутинной и мёртвой. По-настоящему понимаешь, что у тебя внутри, только в тайной комнате, где нет никого, только Бог и ты. Постепенно, шаг за шагом, Дух Святой очистил разум от этих блоков. Это были, может, два слова в день, но от сердца. В основном, весь разговор с Богом сводился к «Пусть будет во всём Твоя воля. Делай всё, что хочешь Ты».
Писание не могла читать вообще. Сразу всплывали мёртвые церковные проповеди и религиозные молитвенные блоки. Прошёл год, пока Господь подготовил меня к тому, что я опять смогла взять в руки Библию. И всё это время Он был рядом. Даже когда я смотрела фильмы ужасов и была в злобных настроениях. Я поняла очень важную вещь для себя: Он понимал. Он всё понимал. Он никак не наказал меня за богохульство, за обвинения в Его адрес, за то, что я забросила Библию, что вообще к Нему не обращалась. По общепринятым нормам христианства я «попирала святыню Господню, Кровь Христа», «отступила от Бога», не знаю насколько ещё ужасно это выглядело, но Он был рядом. Всё выглядело довольно рискованно: сорваться со всех петель; так можно было попасть в ад, но в моём тогдашнем мёртвом состоянии я бы была там, как дома… Он начал «воскрешать» это мёртвое существо с того момента, когда оно сказало: «Всё! Я ничего не могу. Я не могу молиться. Я не могу читать Библию. Я не могу ходить в церковь. Я не могу любить Бога. Я не могу исполнять заповеди и ни во что не верю. Я не могу НИЧЕГО. И я не знаю ничего. Я не знаю о Боге НИЧЕГО». Сначала Он начал открывать Свой характер. Через фильмы, через природу вокруг, через мысли, через всё. Куда бы я не натыкалась (включила какой-то фильм, вышла в Интернет, пошла на работу, спросила у кого-то что-то) – везде Он показывал Свою любовь. Я находила книги о Его любви, я слышала фразы о Его любви, даже в мультфильмах, в которых я тогда коротала свой ужасный духовный период, Он показывал Свою любовь. Этим буквально было пропитано всё вокруг.
Я начала оживать. Затем Господь начал исцеление. Глубоко в душе Он Духом Своим делал Свою незаметную и тайную работу. Он начал созидать веру. Я не знаю как и через что, ведь я тогда не общалась с Ним в общепонятном смысле этого слова. Но я стала Ему верить. Причём безоговорочно. Он показал, что такое живая вера. Искренняя вера. Это может сделать только Он. Проходило немного времени – и я обнаружила (вернее, Он показал мне), что Он полностью освободил меня от самоубийств (не знаю, дух это был или неисцелённость), и это уже прошло навсегда. Ещё немного времени – и Он излечил душу от депрессии. Затем исцелил от каких-то душевных ран прошлого, которые раньше давали о себе знать. Трудно вспомнить всё, от чего Его драгоценный Дух исцелил моё сердце. Это было настоящее воскрешение. Если до церкви я душевно была травмирована так, что часто ощущала душу как сплошную рану, а в церкви меня поломали изнутри под личиной Бога, то теперь я ощущала, как внутри меня растёт личность. И это делал исключительно Господь. Сам, без малейшего моего участия в этом. Если раньше всё, что я просила у Бога, было поскорее умереть (до церкви и в церкви), так теперь первый раз в жизни Господь пробудил у меня желание жить.
Постепенно Его руки начали уводить меня от мирских фильмов, от учения о бесах и всякой духовной дряни. Он становился таким родным, таким близким и таким любящим. Я даже не заметила как Он начал устраивать всё в моей жизни: на работе вдруг стало легко и спокойно (а в мои церковные времена я вела там глупую войну и сама страдала там из-за своей дурости), пришло Его обеспечение (вдруг всего и на всё стало хватать, а в церкви сидела иногда на куске хлеба и тупо провозглашала месяцами какое-то процветание), Он начал оберегать (прямо видно было, как в каждой ситуации Он рядом и охраняет). Он научил отдавать в Его руки физические недомогания. Он научил доверять Ему в этом. Научил всё в любой ситуации отдавать в Его любящие руки.
То же самое Господь делал и в моём муже: в церкви это был больной душою человек, раненый насквозь, сейчас же я не узнаю его. Это другой человек. (И за 10 лет в «церкви» он вместо того чтобы исцелиться, получил ещё больше ран!)
Прошло время – и просто с трудом верится: внутри Господь построил такое основание! Я даже не знаю, что Его драгоценные руки строили, и как Они трудились, но Он построил действительно храм… Внутри чувствуется такая целая личность, что к душе не может прицепиться даже плохое настроение… Он Всемогущий. Он вроде бы зацементировал сердце, сделал его сильным. Самое большое чудо Божье – это, наверное, то, что Он совершает внутри человека. Это не просто воскрешение, это восстановление и исцеление.
Он также исцелил мои отношения с мужем. Если в церкви мы, только поженившись, почему-то стали ссориться (теперь вижу, что тому способствовала церковная атмосфера), причём совершенно не из-за чего. Часто ссорились после служений в церкви. Тогда особенная агрессия нападала на обоих. Так теперь Господь исцелил их так, что невозможно поссориться. Просто не получается. Более того, Он взращивает эту любовь, делает её сильнее и крепче. День за днём. И нет предела Его совершенству.
Затем Он ведёт к Кресту. Сначала Он вложил в сердце желание всё делать исключительно по Его воле, а затем указывает путь. Крест. Сейчас Он объясняет, что всё делает через Крест. Всё, что Он сделал для исцеления и восстановления, это всё Он совершал через жертву Христову. Насколько же много Христос любви подарил нам через Свою жертву… Господь начал вести к смыслу слов: «Хочешь следовать за Мной – бери крест и иди за Мной», «Кто не берёт креста своего и идёт за Мною, не может быть Моим учеником». Господь начал посылать отовсюду книги о несении своего креста, об «умирании для себя», начал всячески учить этому и показывать это на жизненных примерах. Он показывает всю испорченность нашей природы и то, что без Него мы не можем ничего. Всё, что делаем мы, это мерзость, ошибки и бессилие. Без Него мы не способны даже на хорошее. А сколько же раньше во мне было своеволия! Говорила от имени Бога всё, что хотела, служила Ему против Его воли (фактически только мешала Ему), фактически построила себя по образу и подобию своему и махала этим перед Богом. Жуткое фарисейство и самонадеянность.
И здесь Он начинает отделять душу от духа, духовное от душевного. И делает сердце способным отказаться от всего ради Него («Кто не возненавидит души своей, не может идти за Мною», «Оставь всё и иди за Мною»). Вкладывает в сердце желание «пойти на Крест», позволить Ему распять нашу греховную природу. И здесь начинается истинное освобождение. Освобождение от самого себя. Позволение Господу распять наше «я» и воцарить в нас Христа.
Не прошло и двух лет, как Господь уже вложил в сердце жажду к Слову Его, жажду общаться с Ним. Жажду близко общаться с Ним и познавать Его. Вернулось Его присутствие, потерянное за долгие месяцы фарисейства и мёртвости. Вернулось вдвойне. «Была мертва, и се, жива. Пропадала и нашлась».